Кажется, Валерий Григорьевич появился на свет не банально, как все, в родильном доме, а… возник вдруг, в степи, у пышного куста марьиных корений, и принялся тут же рыхлить, подкармливать, ласково смахивая с цветка досадную мушку. Или, наклонившись к лесным колокольчикам, слушал их трепетный на ветру задушевный разговор…

Не старичок, но лесовичок! С мягким голосом, осторожными пальцами, которые – раз! – и выселили из рокария притихший в чужеродной компании одуванчик.

Считалка про садовника у ребятни, не знавшей постсоветской мультяшной ереси, была в ходу.

– И на меня «выпало», – задорно смеётся инженер отдела садоустройства так, что весёлые морщинки собираются вокруг добрых глаз. – Но думаю, основная заслуга – бабушкина: наша Наталья Михайловна была страстной любительницей цветов, огородницей. Огородик был… на окошке – она там гераньку выращивала и первой в горняцком посёлке вырастила огурцы. Все ходили и глядели, какие огурцы у Филиппихи. Для рудника в Оловяннинском районе это было почти чудо.

С того огородика Валера и начался как ботаник. Хотя в детстве мечтал о всяком. Нет, не космонавтом стать – геологом, строителем, архитектором – земные были мечты. Ландшафтный дизайн в условиях Забайкалья (область научных интересов Валерия Григорьевича) с архитектурой в дальнем, но родстве. Но всего сильнее мальчишку влекло царство растений.

В школе к бабушкиной науке прибавился биологический кружок – любимая учительница биологии, Клавдия Александровна, учила ребят выращивать разносортную капусту – листовую, цветную, пекинскую и много чего другого. Сопки, а на «пупочке» – пришкольный участок! Воду таскали в гору за сотню метров, и никто не охал: мол, эксплуатация детского труда, ручки запачкают… Зато растили по-настоящему увлечённых людей, и, даже если не все кружковцы стали биологами, умения и навыки не пропали даром. С воспитательной стороной трудотерапии тем более всё понятно.

После школы оловяннинский паренёк пошёл на естественно-географический факультет педагогического института, потому что там «цветочки», практики полевые. «Ни капельки не жалею!» – признаётся человек, счастливый в выборе профессии. Много лет преподавал в родном институте. Теория никогда не расходилась с практикой – сотрудничал с ботаническим садом, с экспедициями объездил все, кроме северных, районы Забайкалья. Увлекался икебаной (японским искусством составления букетов) – попал на курсы в Ленинграде, затянуло.

– Здравствуйте, Валерий Григорьевич! Вы меня не помните, конечно, ведь столько лет прошло, – бежит мимо молодая женщина.
– Скорей! – подаётся вперёд мой собеседник.
– Студентка Ваша…
– Скорей!

Женщина называет девичью фамилию, и Валерий Григорьевич восклицает: «Точно!».

– Мда, – сокрушённо качает головой, когда группа уходит на экскурсию. – Взрослеют, меняются… Все мы меняемся.
– Но Вас-то помнят, – возражаю. – Значит, не изменились.
– По лысине узнают, – шутит он и благодарно подхватывает тему, на которую может говорить бесконечно – цветы, сады, ландшафтный дизайн. Поставленный голос и манера выразительно выделять слова так, что они поневоле запоминаются, выдаёт в нём преподавателя. А «кафедрой» становится северная сторона оранжереи, где под сводами раскидистых деревьев намечался сад в стиле кантри (сельский сад). Его должны были украсить плетёная изгородь, васильки, георгины, скромные флоксы, ромашки – что-то простое, невычурное…

Позже сад решили превратить в теневой. Но часть веток, дающих тень, остригли. Поэтому ко времени, когда Валерий Григорьевич после двухлетнего перерыва (здоровье поправлял) вернулся в ботанический, концепция участка была не совсем понятна – во что же конкретное превратить небольшой клочок земли?

Во что бы ни превратили – будет чудо: есть кому чародействовать. А пока тут симпатичная растительная мешанина – многолетники и однолетники, аборигены и переселенцы из дальних краёв – всё, за чем требуется минимальный уход. Этот экспериментальный участок ведёт Татьяна Михайловна Слинькова – начальник отдела интродукции декоративных растений открытого грунта. Но провести экскурсию Валерий Григорьевич соглашается. И мы идём за ним…

Роза, мимоза, мак, табак…
– Это «маде ин не наше» – кизильник блестящий, выходец из Европы. Но у нас прижился – зимует, цветёт, плодоносит. Вот это растеньице «шапочкой» – снежноягодник. Тоже интродуцент (переселенец), на зиму надпочвенная часть его отмирает, весной возобновляется. Ягоды у него белые, есть их нельзя, – просвещает Валерий Филиппов.

Разговор перебивает ощутимый аромат… мёда.

– Это алиссум, за душистый аромат его называют «медком». Тут ирисы (наши забайкальские многолетники). Галина Николавна Зиновьева (сейчас на заслуженном отдыхе) собирала их отовсюду. Выписывала… Прижились.

Мыльнянка. Тоже не наша. Цветёт белыми, приятно пахнущими цветочками.

А это сорняк – ромашка! Её называют аптечной, цветёт по всем огородам (стиль кантри тем и интересен: сорняк, но красивый; ни есть, ни пить не просит – расти на здоровье!).

Герани (или пеларгонии) – комнатные, но высажены в грунт. Почему нет? С геранями очень активно работают селекционеры: есть с листьями изрезанными, разной окраски, с цветами-звёздочками. В цвету герани прелестны.

Монарда. На зиму надо выкопать и держать в прохладном помещении. Водосборы – их, конечно, все знают. Правда, здесь водосборы гибридные, но сибирские тоже есть.

Эти яркие «кисточки» – вообще африканец, книфофия. Зимой в горшках, в холодной теплице, уходит в покой, весной возвращается к жизни.

Белым цветёт чубушник, или садовый жасмин. Начиная с Алтая, распространён повсеместно, а у нас, можно сказать, – экзотика. Высадили первый год с надеждой на теплотрассу, которая проходит под землёй.

Марьины коренья. Розовые. Такие встречаются в чикойской тайге. Род – пион. Их много, этот – пион уклоняющийся, или аномальный. Распространён в Западной Сибири. В южных районах Восточной Сибири, в том числе в Забайкалье, пион – белоцветковый, с которым активно работают китайцы, вывели, наверное, уже тысячи сортов! Потому за державу-то и обидно: у нас пионы, что называется, естественный вид, а с ними никто не работает…

Увлекательную лекцию прерывает трель телефона, и Валерий Григорьевич, до того отклонивший с десяток вызовов, немедленно берёт трубку:
– Извините. Это – жена!

Очевидно, что у травянистых цветущих по части почтения и любви всё же есть серьёзная конкуренция…

Кроме экспериментального сада большой интерес для любителей растений открытого грунта представляет сад непрерывного цветения: одни растения входят в силу, другие уже полыхают в цвету («врасплох» такую клумбу никогда не застанешь!).

В ботаническом всё устроено так, что в какое бы время года сюда ни пришёл, что-то новое для себя обязательно узнаешь. Например, в Забайкалье произрастают сотни видов растений, которые можно отнести к декоративным, за 33 года экспедиций Валерий Григорьевич насчитал около 300 видов таких!

– Все районы края, кроме северных, объехал. Хотя отнесение к декоративным, конечно, во многом вопрос вкуса: кто-то сочтёт степную травку красивой, а кто-то нет…

Признаётся, что 300 видов – не предел: намеренно пропускал папоротники, многие злаковые, потому что для их выращивания вне среды обитания слишком сложно создать условия. Но часть знаний нашла применение в рокарии – декоративном саду с элементами из камней.

Камень, ножницы, спирея… 
Дачники достигли таких высот в ландшафтном дизайне, что их мало чем можно удивить. Разве что изящной простотой растений, которые живут бок о бок с нами. Умение подать их «лицом» – редкий талант.

У подножия дикого камня в рокарии растёт чабрец. Рядом спирея Фрича (привозная, но её родственник – таволга забайкальцам знакома). Забайкальский краснокнижник, родственник соснам – эфедра (растёт в степных южных районах края, в Монголии; красные ягодки эфедры обожают тарбаганы). А это мангыр (дикий чеснок) – наиполезнейшее растение! 

Пришлось спрятать в тени (иначе не выживет – растёт в высокогорье выше лесного пояса) папоротник каменный зверобой, или щитовник душистый. С листьями цвета чуть припылённой зелени хороша раскидистая мирикария. Алиссум (абориген), гвоздика разноцветная, бурачок двусемянный. Отлично подходящий для каменистых горок и альпинариев проломник беловойлочный.

На зиму укрывать рокарий не требуется – растения-то большей частью забайкальские, доморощенные. Ирисы. Колокольчик скученный. Полынь. Да-да, полынь очень хорошо смотрится и на альпийских горках, и в рокариях: холодная – в природе растёт в степях, шелковистая – в берёзовых рощах. Правда цвести ей тут заказано: во-первых, расселится без спросу, во-вторых, среди посетителей сада встречаются аллергики. Астры альпийские (ромашки, отваром которых наши бабушки мыли волосы). Шлемник (синими кисточками цветёт). Тонконог (злаковый декоративный дикорос). Розоватые шапки – очиток Эверса (завозной). Напоминает тысячелистник стеллера карликовая.

Жёлтая, яркая, очень нарядная патриния скальная. Женская «выручалочка» – лекарственная кровохлёбка.

Каждый «житель» рокария высажен так, что бесхитростная его красота ограняется. Художником надо быть, дабы создать такое. И «жёсткий диск» в голове – помнить названия…

Чтобы сфотографировать Валерия Григорьевича с детищем, предлагаю ему вооружиться рыхлителем – для колорита.

– Зачем же я зря тревожить растения буду? – огорчается он.
– Да просто вид сделайте, что работаете на участке.
– Сделать вид, что работаю?! – ещё больше поражается.

К счастью, трудоголик замечает в рокарии нахальный сорняк. «Делать вид» не приходится.

Трогательное отношение к детям флоры у моего собеседника настолько на поверхности, что, с упоением рассказывая о степняках, на вопрос «Где накопать?» почти вздрагивает:
– Накопать?! Этак бабушки все сопки перероют… 

Многие растения занесены в Красную книгу, поэтому идеальный вариант – собрать семена.

– Да не всё с собой уносите, – развейте часть тут же, где взяли, – просит инженер Филиппов.

Можно не забираться в дальние дали, а купить дикоросы в ботаническом. И если дедушка Леший советы по садоводству вряд ли даст, здесь – пожалуйста. А ещё Валерий Григорьевич рекомендует дружно жить с соседями по даче:
– Люди у нас открытые, доброжелательные. Ты ему один цветочек предложи, он тебе другой не пожалеет.

А теперь – в гору. Альпийскую!
– Настоящих альпинариев у нас, наверное, не сделать… – прошу профессионала поведать об устройстве модных нынче альпийских горок.

– Для этого нужны растения высокогорий, а там другие условия – температуры, влажности. Поглядите, в рокарии растёт можжевельник (как раз растение высокогорья, но – обгорает уже в феврале, когда у нас резко усиливается солнце, а снега, под которым укрыться бы, нет). Поэтому раз уж альпийской горкой сейчас называют всё, хоть сколько-то напоминающее её, возьмите обычные степные растения: они устойчивы к засухе, неприхотливы.

Советует обязательно подвести дренаж (подойдёт крупный щебень, осколки кирпичей; такая смесь насыпается в основание будущей горки не только, чтобы горка не осела под тяжестью валунов и плодородного слоя земли, но и для того, чтобы отводить от ксерофитов лишнюю влагу). Ксерофиты – растения сухих мест обитания, они сухолюбивы, способны переносить долгие засушливые периоды, в Забайкалье произрастают именно такие стоики. Застой воды им противопоказан. Для этого и дренаж.

Выше – слой более мелкой фракции (мелкий щебень сгодится). Далее – слой почвы. И – внимание – гумус (перегной и другие «деликатесы» капризных садовых цветов) для альпийских горок не используют!

– Растения после суровых условий естественной среды обитания, после скудного пайка да на жирный кусок сразу превращаются в монстров. Они и без удобрений прекрасно себя чувствуют – разрастаются в два раза пышнее, чем в природе. Вот гвоздика – в степи таких куртин, пучков не найдёшь, – заботливо поправляет любимцев. – Растения чувствуют к ним отношение – научный факт. Бабушки давно подметили, что с помидорками надо общаться вежливо да с любовью – они тогда лучше растут. С цветами – также… С буряткой познакомился в экспедициях – сорвёт огурчик на грядке – шепчет что-то. Я пристал: «Расскажи!». Отнекивалась, потом призналась – бабушка её с детства учила: взяла часть растения – спасибо скажи…

– Вот, очень мне нравится – аквилегия зелёноцветковая, – показывает на сизые листочки. – Цветки у неё необычного салатового цвета.

Это известный забайкальцам водосбор; 35 видов его люди окультурили в декоративных целях; наша, зелёноцветковая, не боится морозных зим.

Гониолимон (ударение на вторую «и»), или кермек татарский – его пышные розетки встречаются в природе повсеместно, просто не всегда мы знаем, как его звать.

– Для него не нужна большая высота, растёт аккуратной кучечкой, учтите при распределении растений, – советует Валерий Григорьевич. – А это ирис Иванова (кукушкины слёзки), меняет окраску в потомстве (на синий, лиловый…).

Спирея водосборолистная (таволга). Зопник клубненосный – пахучее травянистое лекарственное растение и тоже степняк. Его корни можно использовать в пищу, но садоводов больше интересуют скромные розовые цветы и выносливость многолетника. Ластовень (цветёт светлыми звёздочками, растёт по степным и каменистым склонам, кустарникам, опушкам, лесам Забайкалья).

Нарядные жёлтые шапки, знакомые с детства, – пижма (ромашник). Отлично переносит засуху и очень похож на одуванчик козелец австрийский. 

Любовь к дикоросам создаёт сказку не только в ботаническом саду, но и на домашнем участке Филипповых. Супруга Галина – ас по части овощей. Супруг отвечает за красоту.

– На работе – цветы, дома – цветы… Не надоело?
– Ну что вы! Копаюсь и буду копаться, пока не выгонят, – смеётся он. – Прихожу сюда и счастлив. Особенно люблю, когда ещё экскурсионных групп нет, тишина, только пчёлки да бабочки… На экологии студентам читал стихотворение (очень мне нравится). Прочту?

Человек, хоть будь
он трижды гением,
Остаётся мыслящим
растением. 
С ним с родстве 
деревья и трава,
Ты не бойся этого родства:
Нам даны
от самого рождения
Сила, стойкость,
мужество растения.
– С каким же из них ассоциируете себя?
– Не могу сказать –  со всеми хочется породниться!

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Елена Сластина
Фото Семёна Казака
«Читинское обозрение»
№36 (1364) // 09.09.2015 г.

Вернуться на главную страницу