Бережно расправляю измятые листочки из тонкой курительной бумаги и пытаюсь прочитать текст, написанный карандашом 80 лет назад. Почерк до боли знакомый – это почерк моего отца. А листочки были вырваны из книжки небольшого размера, их продавали специально для курильщиков…

Слышу, как негромко переговариваются мои мама и бабушка:

– Нюрка, мне соседка Паша сказывала, что бельё, которое передают из тюрьмы, не надо тут же стирать. Его надо тщательно обсмотреть.

– Зачем?

– Там должна быть записка от Ивана. Давай посмотрим, неси-ка рубашку.

Они осмотрели отцовскую рубашку, но ничего не нашли. Бабушка Анастасия Кузминична с каким-то чутьём стала ощупывать манжеты.

– А, вот какие-то катышки. Дай-ка я посмотрю на свет, – она повернулась к окну. – Вот, смотри, пальцами прощупай! Маленький катышек. А вот ещё вокруг всего манжета. Несколько штук.

Я услышал, как бабушка с придыханием, почти шёпотом сказала:

– Гляди-кась, как зашили хорошо, стёжки ровные, как на машинке. Вот это да! А в камере какая машинка? Нюрка, скорей закрой дверь на заложку! Я пока бритвой вспорю шов на манжете.

Из распоротого шва на стол выкатились несколько чёрных шариков размером со спичечную головку. Мама стала их осторожно расправлять. Это оказались смятые и скатанные листки из папиросной бумаги. На них что-то было написано карандашом. Мама сказала: «Да это же почерк Ванюшки!».

Ванюшка – это мой отец, попавший в тюрьму в декабре 1937 года. Его арестовали, когда мы ещё жили в Шилке. Ему вменяли участие в правотроцкистской отмебанде. Передачи принимали один раз в месяц, безо всякой переписки. В конце зимы 1938 года передачи не стали принимать, сказали, что перевели в Читу. Вскоре к нам из Читы приехала бабушка, собрала нас (маму, меня, пятилетку, сестру Олю 4-х лет и сестрёнку Свету трёх месяцев от роду). Так мы стали жить в Чите, в доме бабушки Анастасии Кузьминичны Петрищевой, что стоит и сейчас по улице Недорезова.

Мама расправила первый шарик, долго вглядывалась, и у неё брызнули слезы. Потом она вполголоса рассказывала о написанном, но её прерывали всхлипывания. А потом они стали плакать вдвоём, меня отправили в другую комнату. Я понимал только то, что отца я увижу не скоро.

С тех пор эти послания «оттуда» мне доводилось читать не раз. Записки после смерти нашего отца хранились в семье. Первое письмо отец написал (тогда переписка была запрещена) 22 июня 1938 года из читинской тюрьмы. Здесь, вероятно, он и освоил опыт такой переписки. Листков всего шесть, написанных карандашом на обеих сторонах.

«22.06.38. Анёк! Как только арестовали, стали сильно избивать, навязывая мне контрреволюционную работу. Избивали до полусмерти и избитого, бросали в камеру. Так продолжалось декабрь, январь, февраль. В марте меня не пытали, а с 1 апреля начали вновь и 5.04.38 меня привезли из Шилки в Читу, в подвал Т.О. НКВД. С 1 мая я в тюрьме. Малодушные клеветники Ц., М., Щ. с первого допроса подписали, что они бандиты, контрреволюционеры и что я будто бы был членом их организации. Они утопили себя, меня и ряд работников райторга, невинных ни в чём. Я буду оправдывать себя. Ни на какие документы не обращать внимания. Написал заявление военному прокурору дороги. Жду вызова. Думаю, что судить меня не будут. Не за что. Вот три месяца я сижу без движения. Не вызывают и не судят. Есть предположения, что судить не будут, а просто вышлют как политически неблагонадёжного, живи в Чите. Спасибо тебе, Анёк, что поддерживаешь питанием. До этого я сидел голодным. Только передачи делай дешёвыми, и больше чёрных сухарей, чёрного хлеба. Крепко целую тебя, Толю, Олю и Светочку. Крушлинский».

Письмо второе: «Не рассказывай, люди всякие. Кроме того, напиши такое же письмо Секретарю Обкома ВКП (Б) депутату Верховного Совета СССР, тов. Муругову. Это письмо совершенно отдельно с просьбой его вмешательства. Вот так. Давай, Анёк, действуй! Будь стойкая и уверенная. Тебя куда-нибудь вызовут. Проезжал по ул. Калининской. За 8 месяцев видел жизнь».

По этим письмам можно представить весь ужас произошедшего с нашим отцом и его товарищами, разделившими эту судьбу, невинно пострадавшими от политических репрессий.

Все материалы рубрики "Страницы истории"
 

Анатолий Крушлинский,
постоянный читатель «ЧО»
«Читинское обозрение»
№43 (1475) // 25.10.2017 г.

Вернуться на главную страницу