Одиночка
Как-то раз в тайге присел на валёжину передохнуть. Рядом лежит старая берёза. Вдруг боковым зрением вижу какое-то движение. Перевожу взгляд влево. Большой чёрный муравей высунулся из ровного круглого отверстия в торце полугнилой берёзовой ветки, и выталкивает наружу серо-жёлтые опилки. Потом на минуту исчезает, появляется, разжимает челюсти, высыпает опилки, снова исчезает…
Удивительное дело, этот муравей! Муравьи – товарищи коллективные, не слыхал я что-то про муравья-одиночку. А то, что он одиночка и строит себе дом, было совершенно ясно. Видно, что-то пошло у него в жизни не так. Может, отношения с товарищами не сложились. Может, какой проступок сделал. Может, характер у него не сахар, а начальство таких не любит. Вот и ушёл он из муравейника или изгнали его.
Вперился я глазами в то необыкновенное, что происходило передо мной.
Муравей прогрыз туннель и теперь, похоже, делал себе комнату, выгрызал, увеличивая размеры жилплощади. Работал он без перекуров. Солнце давно село, потянуло ночным холодком, а муравей всё работал и работал. Я его невольно зауважал.
Стемнело. Но я ещё долго сидел в темноте. Забыл про муравья. Думал уже о другом.
Жизнь. Вся эта огромная жизнь стоит и держится на одиночках. И нет ничего надёжнее и устойчивее хрупких плеч одиночек. Одиночки творят жизнь. Они её убыстряют и замедляют, уводят в сторону с главного пути и снова тянут за собой.
Даже Господь, создавая этот мир, был одиночкой.
А девиз «Один в поле не воин» придумало трусливое большинство. И выставило этот лозунг над собой. Чтобы ничего не решать и ни за что не отвечать.
Но жизнь не принадлежит одиночкам.
Она принадлежит тем, над которыми лозунг.
И мудрость эта непостижима.
Зов крови
После войны осела на берегу озера Арахлей цыганская семья Роминых. То ли отбились от табора, то ли табор изгнал их от себя – не знаю. Начали они новую жизнь. Оседлую. Нарыли на берегу землянок. Промышляли рыбалкой да охотой. Само собой, держали лошадей. Детишек у цыган много, скоро на берегу зацвёл новый табор.
В стране налаживалась мирная жизнь. Стали вокруг озера строить базы отдыха. Всякое мало-мальское предприятие норовило поставить дом или два для отдыха своих трудящихся. На эти базы требовались сторожа. А тут рядом цыганский табор. Выправили им паспорта, выписали трудовые книжки, и стали цыгане настоящим рабочим классом.
И вот тут сказалась цыганская кровь. Зов её требовал кочевать, сниматься с насиженного места, куда-то ехать. А, надо сказать, работники они хорошие, добросовестные, водку запоем не пили, хотя погулять любили и умели. Начальство такими кадрами дорожило. Но зов крови – кто же против этого устоит?
Положение создалось критическое: отпустить их нельзя – где потом таких работников найти? А не отпустить – сами уйдут. И вот тут кому-то пришла гениальная мысль – работодатели начали меняться сторожами. Меняются, например, два брата – Иван и Роман – базами отдыха. А базы отдыха стоят, разделённые одним забором, и братья видятся по двадцать раз на дню.
Начинаются сборы. Вяжут узлы. Пакуют коробки. Укладывают в машины свои пожитки. А то ещё в деревне попросят коня с телегой. Сборы. Шум. Крик. Смех. Кочуют. Меняются домами. Гулянье. Песни. Пляски.
Назавтра Роман просыпается в доме Ивана, а Иван – в доме Романа. И всё идёт по-прежнему. Но – кочевье состоялось. Пусть и игрушечное, театральное. Но оно было. Ещё на год удалось обмануть голос крови.
Я часто вижу эти перекочёвки. Но думаю уже не о них. Мы живём во время всевозможных заменителей. Кожезаменителей. Заменителей продуктов. Заменителей культуры. Заменителей морали. Заменителей отношений. Есть интимные заменители. Даже воздух заменили – он стал другой на вкус и на ощупь.
Удалось обмануть голос крови.
Человек ко всему привыкает.
А дети наши счастливы.
Они не догадываются, что живут в заменённом мире.
Им не с чем сравнивать.
Часть V
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№45 (1373) // 11.11.2015 г.
0 комментариев