При любом производстве остаются какие-то лишние детали, обрезки. Когда в голодные 90-е приходилось столярничать, делать на заказ мебель, вся мастерская была завалена чурбачками, обрезками, дощечками. Я их не выбрасывал, вдруг ещё на что сгодятся, кроме растопки для печки? Литературное дело – это такое же производство, при котором остаётся побочный невостребованный материал.
То, что вы прочитаете, не является рассказами. Это и не зарисовки. И не притчи, потому что все истории случились со мной, моими друзьями, знакомыми. К какому жанру отнести эти строчки, я не знаю. Буду называть их миниатюрами, а общее название я дал «Блики». Как блики на воде, которые есть, а через секунду их уже нет. При разном освещении они разные. Как и наше настроение.
Муравейник
Восьмое октября. По утрам бодрый морозец.
Солнце прогрело небольшой муравейник. С десяток рыжих муравьёв в каком-то оцепенении ползали по нему, натыкались друг на друга, медленно разворачивались и снова ползли – без смысла и цели. Самые трудолюбивые, повинуясь инстинкту, брали какую-нибудь веточку, тащили, потом замирали, подолгу смотрели перед собой, что-то соображали, потом бросали, брали другую, тащили её на прежнее место, опять замирали и озадаченно таращились друг на друга.
Наверное, издалека я напоминал демиурга, с поднебесья взирающего на своё творение. Взирающего с сожалением, потому что всегда грустно видеть, как организованная жизнь заканчивается, цепенеет, коченеет, наступает конец…
Моему поколению выпала горькая участь жить во время заката и распада империи. Большой организм всегда умирает долго и трудно, агония растянута, отмирание идёт медленно, по частям. Любое действие правителей и народа уже не имеет ни смысла, ни продолжения. Потому что не осталось жизненной энергии. Потому что у народа и каждого человека ушло то главное, во имя чего организуется жизнь – общая цель.
Завитки
Много лет назад поехали мы с композитором Петром Зубаревым в Акшу в гости к поэту Борису Макарову. Приехать в Акшу и не быть на Ононе – так не бывает. Да нас и не надо было уговаривать.
Выбрали место для ночлега. Натаскали плавника. Развели костёр. Поставили самоловы.
Костёр горит. Чай выпиваем, закусываем. Разговоры разговариваем. Всё больше о своём – о творчестве.
Запомнился рассказ Петра Зубарева.
– Как я музыку сочиняю? Главное – поймать основную мелодию, главное направление. Это самое трудное. А как поймал, развил, тут можно и украсить её, завитки там-сям бросить, – Пётр бросил пальцы по воображаемым кнопочкам аккордеона, – переборы пустить разные, но тоже в меру, чтоб не было много, чтоб не потерялась главная мелодия…
Через год Петра Зубарева не стало. Срок земной жизни он назначил себе сам. Однако «завитки» Зубарева вспоминаются часто, по разному поводу.
Редкий человек может придумать основную мелодию своей жизни. Чаще люди живут, как случится, как придётся, куда вынесет. И вся жизнь – цепь случайностей: случайные люди, случайная работа, случайные события. А если уж повезло, если человек нащупал в себе свою мелодию, то может, никакие завитки и не нужны.
Но чаще получается, что одни завитки и остаются…
Высота
На днях встретил старинного приятеля – когда-то давно мы даже дружили, потом он уехал, долго жил в европах и вот вернулся. Разговорились. И уже через минуту я понимаю, что говорить нам не о чем. Как на разных языках. Куда бы ни поворачивался разговор, приятель обязательно выводил его на бытовой уровень, на какой-то ремонт на кухне, на склочных соседей, на какую-то мелочёвку.
А ведь какие надежды подавал! Девчонки были в него влюблены – даже не за внешность – за ум! Казалось, ему были доступны самые великие вершины духа…
Пытался как-то необидно сказать ему, мол, Витёк, посмотри на себя, ты же был другим!.. Он смотрел на меня непонимающе и всё нёс ахинею про кафельную плитку.
Наверное, есть черта, переступив которую, человек перестаёт понимать, что он теряет высоту. И перестаёт слышать других.
Это видно лишь со стороны.
Часть II
Часть III
Часть IV
Часть V
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№42 (1370) // 21.10.2015 г.
0 комментариев