В 1904 году японцы вероломно напали на русский флот и крепость Порт-Артур. Началась русско-японская война. По Транссибирской магистрали, по ещё одноколейной Забайкальской железной дороге покатили в Маньчжурию, в порты Дальний и Порт-Артур военные эшелоны.
Начальным пунктом нашей дороги тогда была станция Мысовая на берегу Байкала. Ещё не была построена Кругобайкальская дорога, вагоны перевозились на пароме «Байкал» по великому озеру, а солдат и офицеров везли на пароходах. В первую зиму ездили на санях, а во вторую – на поездах прямо по брошенным на лёд рельсам. Ну, а дальше, в теплушках, прямо до фронта. Офицеры, журналисты, врачи, ехавшие в то время на восток, были военными. И некоторые из них оставили свои впечатления об увиденном в дороге и в Забайкальском крае.
Из экспресса в грязный вагон
Алексей Игнатьев прожил долгую и удивительную жизнь. Сын и внук русских генералов, он сам стал царским, и, что более удивительно, советским генералом. При этом военный разведчик Игнатьев всегда служил лишь своему Отечеству. «Пятьдесят лет в строю» назвал он свои мемуары, в которых рассказал и о том, как ехал на ту войну.
Алексей Алексеевич Игнатьев
«Спокойно движется на восток сибирский экспресс, – вспоминал он. – За окнами купе расстилаются безбрежные зимние равнины, всё тихо и сонливо кругом. На станциях тишину нарушают только заливающиеся и как-то по-особенному замирающие традиционные русские звонки. Ничто в этой зимней спячке не напоминало о разразившейся на востоке грозе… Мягкие диваны с белоснежными простынями, блестящие медные ручки и всякого рода стенные приборы, мягкие ковры — всё это являло собой невиданную мною на железной дороге роскошь и комфорт… Вагон-ресторан вполне соответствовал роскоши всего поезда. Пассажиры были исключительно военные и почти все знакомые между собой. Одни только что сменили гвардейские мундиры на чекмени Забайкальского казачьего войска и широкие шаровары с ярко-жёлтыми лампасами; другие надели эту форму после продолжительного пребывания в запасе или в отставке, иногда вынужденной».
Байкал они пересекли по льду на санях. «К вечеру мы снова очутились в поезде, но он уже не имел ничего общего с сибирским экспрессом. Мы сидели в грязном нетопленном вагоне, набитом до отказа людьми всякого рода, среди которых появились уже и многочисленные герои тыла. Вагона-ресторана, конечно, и в помине не было, железнодорожные буфеты были уже опустошены, и тут-то я начал свою «кухонную карьеру», поджаривая на сухом спирте запасённую в Иркутске ветчину с чёрным хлебом. Продвигаясь по Забайкалью, поезд постепенно пустел, так как офицеры и солдаты высаживались для дальнейшего следования уже на подводах», – писал Алексей Алексеевич.
Почти всё время стояли
Врач Викентий Вересаев стал известным русским, а потом – советским писателем. На ту войну он ехал именно врачом, не скрывавшим своих либерально-оппозиционных взглядов. Итогом поездки стали опубликованные вскоре после войны «Записки врача». «До Байкала мы ехали медленно, с долгими остановками, – писал Викентий Викентьевич. – Теперь, по Забайкальской дороге, мы почти всё время стояли. Стояли по пяти, по шести часов на каждом разъезде; проедем десять вёрст, – и опять стоим часами. Так привыкли стоять, что, когда вагон начинал колыхаться и грохотать колёсами, являлось ощущение чего-то необычного; спохватишься – уж опять стоим. Впереди, около станции Карымской, произошло три обвала пути, и дорога оказалась заграждённою. Было по-прежнему студёно, солдаты мёрзли в холодных вагонах. На станциях ничего нельзя было достать, – ни мяса, ни яиц, ни молока. От одного продовольственного пункта до другого ехали в течение трёх-четырёх суток. Эшелоны по два, по три дня оставались совсем без пищи. Солдаты из своих денег платили на станциях за фунт чёрного хлеба по девять, по десять копеек. Но хлеба не хватало даже на больших станциях. Пекарни, распродав товар, закрывались одна за другою. Солдаты рыскали по местечку и Христа-ради просили жителей продать им хлеба».
Викентий Викентьевич Вересаев
Будущий писатель писал: «Смотрел я на этот наскоро, кое-как пробитый в горах путь, сравнивал его с железными дорогами в Швейцарии, Тироле, Италии, и становилось понятным, что будет и десять, и двадцать обвалов. И вспоминались колоссальные цифры стоимости этой первобытно-убогой, как будто дикарями проложенной дороги».
Настоящая песочница
А вот коллега Вересаева, военный врач Василий Кравков, который также вёл в то время дневник, увидел всё в ином свете. 21 июня 1904 года он записал, что их состав покидает Байкал, «Уж не любоваться мне больше восхитительной картиной обширного водного бассейна и окружающих его гор. <…> Но природа не менее прекрасной представляется и далее: начинается, можно сказать, сибирская Швейцария. Чаще попадаются довольно благоустроенные казачьи станицы; народ всё российский и бойкий». Далее пишет этот «путешественник»: «В Читу прибыли около 10 час. утра по местному времени. Город на берегу Читы и Ингоды – настоящая песочница (тут он повторил высказывание, сделанное ещё в ХIХ веке князем Петром Кропоткиным — прим.авт.), без мостовых; воздух насыщен пылью. Дороговизна на продукты – порядочная».
Василий Павлович Кравков
Дальше был путь к границе. «По выезде уже с Мациевской, верстах в 2 от неё, стоит столб, на котором изображены российский государственный герб в виде двуглавого орла, обращённый к западу, и дракон, смотрящий на восток; немного же далее проведена межа в виде бесконечной невысокой насыпи, разграничивающей владения Орла от владений Дракона».
Живописная Чита
Николай Гейнце был известным журналистом и писателем. На фронт он отправился военным корреспондентом «Петербургской газеты». Итогом «командировки» стала изданная в 1907 году книга «В действующей армии». «Подъезжая к Чите, – писал журналист, – видим во многих местах склоны гор, покрытые густым дымом. Это горят леса. Железнодорожный путь вырывается из гранитных объятий и идёт по берегу огромного озера Киноп (так он назвал Кенон — прим. авт.), на берегу которого раскинулось селение этого же названия. Озеро очень рыбное, но рыба в нём, как в большинстве озёр Сибири и Забайкальской области, заражена солитёром и при употреблении в пищу требует особой осторожности. Селение Киноп находится под Читой. Здесь две станции. Одна не доезжая Читы, где находятся вагоностроительные и ремонтные для паровозов железнодорожные мастерские, а вторая в самом городе. Последняя устроена по ходатайству читинцев, которые лишены были станции в городе, несмотря на то, что дорога идёт почти городом Читой. В Чите очень красивый вокзал, и сам город издалека очень живописен. Он раскинулся по склону горы среди лесов — многие улицы идут в просеках. Мужская гимназия построена в одной из таких лесных улиц. Город производил впечатление очень большого, хотя в нём всего 12 000 жителей».
Николай Эдуардович Гейнце
…К концу войны была построена Кругобайкальская железная дорога, а после войны началось строительство Амурской железной дороги, которая к 1916 году связала Транссиб по территории России. Вторую колею построили уже в советские времена.
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Александр Баринов
«Читинское обозрение»
№26 (1614) // 24.06.2020 г.
0 комментариев