Во времена юаньской династии русские уже обосновались в Китае. Тогда их называли «Во Ло Сы Жень». Наступила эпоха династии Цин, из-за войны некоторые русские военнопленные остались жить в Китае, их называли «албазинцами». 

На железной дороге
Со строительством КВЖД в Китай непрерывно прибывал инженерно-технический персонал с членами семей. В 1903 году завершилось строительство железной дороги, количество служащих железнодорожной компании было 18000 человек, а также члены их семей и позднее приехавшие жить в Китай крестьяне и торговцы. Всего в провинции Хэйлунцзян было более 30000 русских.

Строительство КВЖД быстро привело к резкому повышению численности населения в безлюдных, экономически отсталых северных районах северо-востока Китая. Появились новые города и посёлки, получили развитие промышленность, экономика, торговля. В июле 1907 года русские коммерсанты Хайлара предложили местное самоуправление. Вот почему 8 января 1908 года помощник генерал-губернатора Хулун-Буира Сун Сяолянь доложил генерал-губернатору трёх северо-восточных провинций Сюй Шичан и генерал-губернатору Хэйлунцзяна Чэн Дэцюань: «Район где появилась Китайско-Восточная железная дорога, ранее был тихим и безлюдным, сначала построили железную дорогу, затем — городок».

После Октябрьской революции 1917 года большое количество аристократов старой России, предпринимателей, командного состава белой армии и других служащих, врачей эмигрировали по всему миру, в том числе, многие переехали в Китай. По статистике, вдоль линии КВЖД в 1920 году было 144 413 русских эмигрантов, в 1922 г. — 79 785 человек. А в провинции Хэйлунцзян количество русского населения уже достигло 200 000 человек.

После Второй мировой войны, как только Советская армия вошла в Харбин, сразу были приняты окончательные меры в отношении местных эмигрантов. После ухода советских войск в Харбине и на КВЖД резко сократилось количество русских эмигрантов. В 1954 году, после того, как Китайско-Восточная железная дорога полностью перешла под управление Китая, последняя группа русских покинула КВЖД. Но также была небольшая часть русских, которые окончательно остались в Китае.

Благоприятный климат
Эти потомки русских — этнические китайцы. Район Балинь в лесу Большого Хингана — живописное место, окруженное горами, с благоприятным климатом. Любящие наслаждаться природой русские открыли здесь санаторий. Балинь — это тоже важная станция КВЖД, здесь остались водонапорная башня, казармы, метеорологическая станция, пекарня и церковь. Каждый раз летом сюда приезжают толпы туристов.

Историческое фото вокзала в Балине

Однажды я в чате QQ общался с госпожой Бай Цзяньжун из Балиня и узнал, что одна пожилая женщина, Ван Син, с которой я встречался, — вовсе не чистая китаянка, а метиска. Я спросил, может ли она помочь разузнать о русских, живущих в Балине или других местах.

Приветливая и открытая Бай Цзяньжун сразу сказала: «Мама одноклассницы — чистокровная русская, раньше занималась торговлей на рынке, она больше похожа на русскую, чем бабушка Ван Син». Эта неожиданная новость пробудила моё любопытство. Чтобы проверить, не ошибочная ли это информация, я попросил их помочь разузнать об этом.

Через два дня поздно вечером Бай Цзяньжун сообщила мне, что бабушка — чистая русская, дома нет никаких старых вещей и писем, в прописке указано, что китаянка. Получив такую информацию, я необычайно разволновался: если старушка из Балиня русская, в настоящее время она одна ещё живая русская на всей КВЖД?

Как сказала Бай Цзяньжун, бабушке уже больше 80 лет. Я немедленно решил съездить в Балинь и навестить её.

В один из новогодних дней, на закате солнца, поезд не спеша прибыл на станцию Балинь. Водители, которые ждали пассажиров у станции, уже знали меня: они то и дело кивали мне и улыбались. Когда я устроился на месте для проживания, было поздно, и я решил навестить русскую бабушку завтра.

На следующий день радушная Бай Цзяньжун, боясь, что я не найду дом русской, настояла отвезти меня на машине. Я совсем не хотел, чтобы мои знакомые бросали свои дела, но они это делали из лучших чувств и неудобно было их отговаривать. Очень скоро мы подъехали к дому из красного кирпича с большими окнами. Во дворе очень чисто и убрано, не похоже на беспорядок, который, как правило, бывает в крестьянских домах на северо-востоке.

Только мы приехали, из дома вышел мужчина лет пятидесяти. Я посмотрел на этого человека, он был крупного телосложения, очень прямая переносица, глаза слегка с голубым оттенком, совершенно очевидны признаки метиса. Госпожа Бай шагнула вперёд и спросила: «Тётушка дома?», одновременно показывая на меня: «Это ученый, исследующий КВЖД, специально приехал из Дацина встретиться с ней».

«Ее нет дома», — сказал мужчина.

Я расстроился и испугался, что не увижусь с русской. Мужчина улыбнулся, пригласил нас войти и сказал, что бабушка заболела и ходит в больницу на уколы, скоро вернётся домой.

Тут в калитку вошли два человека. Бай Цзяньжун восторженно сказала: «Тётушка вернулась!» Навстречу шла женщина средних лет, поддерживающая пожилую женщину. Я тоже смотрел во все глаза: её белое лицо, глубокие светло-голубые глаза, светлые волосы. Заметно крупное телосложение в прошлом.

Мы зашли в дом, пол и печь очень чистые, стоит диван, цветы, если бы не китайский кан, казалось, что зашел в русский дом. Я боялся, что восьмидесятилетняя старушка, после уколов чувствует себя слабой, и неоднократно говорил ей прилечь на кан, отдохнуть. Но увидев гостей, она пошла, принесла фрукты с напитком и угостила нас. Сын сказал, что у его матери очень хорошее здоровье. Видя, что бабушка нисколько не устала, я начал с ней беседовать. У старушки был радостный вид, она поведала свои воспоминания.

Беседа с тётушкой Ниной
Оказалось, китайское имя русской бабушки Лю Цзисянь, русское — Нина. Она родилась в 1931 году в Хулун-Буире, город Якэши, посёлок Балинь. Нина в годовалом возрасте потеряла мать, в три года — отца. Когда она в 1934 году стала сиротой, была отдана на воспитание китайцам, после достижения совершеннолетия вышла замуж за китайца. Сейчас живёт вместе со старшим сыном. Старушка говорит, имя Нина — означает успех и счастье. Её невестка почтительная, очень хорошо о ней заботится. Когда на следующий день я снова зашёл навестить бабушку, сын с невесткой на такси повезли её к врачу в Чжаланьтунь, в экономически неразвитом лесном районе — это редкость.

Нина, жительница Балиня

Нина сказала, что её муж работал на молочном заводе в Якэши. В 1957 году они вместе приехали в Якэши, в молочное хозяйство Балинь, и всё время жили там. Когда мы разговаривали, бабушка сказала невестке открыть шторы, в окно вдалеке были видны белоснежные горы. В нескольких десятках метров расположено молочное хозяйство, в котором работали супруги. Сейчас оно заброшено, осталось только разрушенное здание, и перед ним на снегу несколько коров беззаботно едят сухую траву. По печальному взгляду Нины было видно, что она как будто вернулась в прежнюю, бьющую ключом, эпоху. Друзья взяли со столика альбом с фотографиями, Бай Цзяньжун отметила, что внучка Нины очень красивая. Мы тоже заметили красоту девушки на фотографии. Услышав нашу похвалу, Нина улыбнулась.

Когда во время беседы я спросил тетушку Нину, как её фамилия, она сказала у русских нет фамилий, только имя, так же, как у монголов. Нина добавила, что она родилась в Китае, привыкла к китайскому образу жизни и что отличие русских от китайцев, только в том, что не употребляют в пищу кровь.

После рождения их сразу крестили. Когда Нина сказала о крещении, я вдруг вспомнил, что где-то писали о стороже церкви в Балине — белом русском, он умер во время гонений в культурную революцию. Нина сразу сказала, что на старого сторожа никто не нападал, просто он умер в церкви, потом его обнаружили люди. Нина также сообщила: коровник молочного хозяйства — как раз бывшая церковь, её снесли, когда закончилась культурная революция. Бай Цзяньжун с мужем тоже сказали, что в детстве видели ту церковь.

Я очень хотел знать, как выглядела церковь в Балине. Тогда я взял фото, церкви в Чжаланьтуне и дал посмотреть Нине. Я переживал, что она плохо видит и не сможет как следует разглядеть изображение. Результат меня очень удивил, кто бы мог подумать, что бабушка без очков видит очень отчетливо. Посмотрев, она сказала: «Церковь в Балине не такая большая, как в Чжаланьтуне, деревня — это не город, откуда могла быть такая хорошая церковь?»

Судя по всему, в Балине была очень простая цементно-кирпичная часовня. Я спросил: «Дома не осталось фотографий церкви?» Бабушка и Бай Цзяньжун одновременно сказали: «У кого был фотоаппарат в то время?» Иметь фотоаппарат для китайцев было крайней роскошью.

Часть II

Все материалы рубрики "Темы"
 

Чэнь Вэньлун
Перевод с китайского
Натальи Торгашевой
Фото из архива авторов
«Читинское обозрение»
№41 (1629) // 07.10.2020 г.



Вернуться на главную страницу