Каждый день мы с вами садимся за стол и каждый день на нашем столе есть хлеб.

Для большинства из нас это даже не аргумент для написания очередной колонки в «Читинском обозрении», а между тем, не всем в наши дни выпадает счастье прикоснуться к какой-то там булке хлеба. На днях иду по КСК. Вдруг рядом с продуктовым магазином меня останавливает стоящая на костылях бабулька:

— Сынок, ты не можешь мне помочь? Я есть хочу. Купи мне что-нибудь покушать.

Меня как кипятком обдало. Не денег попросила, не выпить, а поесть… Конечно, я тут же захожу в магазин, покупаю молока с хлебом, несколько булочек, отдаю бабушке. Она берёт заветный пакет и, всхлипывая, причитает:

— Есть Бог на свете. Спасибо тебе, сынок!

Этот случай не давал мне покоя несколько дней. Мы настолько привыкли жить хорошо, сыто и комфортно, что для многих из нас неприемлема сама мысль о том, что кто-то рядом с нами может голодать. Несколько дней назад я закончил публиковать на своей странице в Одноклассниках свой роман «Клянусь любить Гулю», в котором попытался показать непростой путь нашего народа, испытавшего на себе, в том числе, и голод, бивший Россию не один раз под дых. В этом романе есть отрывок из разговора дочери главной героини с сыном, с которым она говорит о своей бабушке, о её странной скупости и священном отношении к хлебу. Я приведу этот отрывок без изменений:

«…С годами она очень скупая стала, то есть, до такой степени, что даже иногда неудобно было. Уже потом я узнала от мамы, как бабушка со своим братиком побирались зимой, ходя от деревни к деревне, как он потом замёрз… Война же была, и бабушка каждую крошечку хлебную сберегала — не дай Бог, чтоб куда-то что-то пропало. Но при этом она осталась настоящим человеком. В самую лютую пору, зимой 1942-го года, когда мама уже работала на Мытищинском военном заводе, бабушка пригрела у себя сироту — мальчишку, умственно-неполноценного Костика. Все проходили мимо, а он уже замерзал и умирал от голода. Да, бабушка была, вроде бы, скупая, но она его спасла, а щедрые прошли мимо… И вот она притащила его домой. Несколько недель она не отходила от него — всё откармливала, хотя с продуктами тогда было очень туго. Потом он всю жизнь ездил к бабушке и всё время звал её «мамочка моя». Она всю жизнь боялась голода, хотя они с дедом уже жили нормально, но у неё всегда были мешки, мешки, мешки — с крупой, с сахаром, со всем на свете. Идёт по улице по Москве, а на ней всегда хозяйственный фартук с большими карманами. Видит — лежит на земле кусок хлеба. И вот она коршуном кидается на этот кусок, хватает его, пихает в фартук. Я ей, бывало, скажу: «Бабушка, ты чего? Люди же смотрят?» — А она: «Это хлеб, понимаешь, хлеб! Это кого-то от смерти бы спасло!» — «Бабушка, но ведь сейчас не война!» — «Ничего ты не понимаешь!» — И вот она эти кусочки сушила, а потом с чаем ела…».

Я не призываю нас с вами голодать, — не дай Бог, — но нутром я понимаю, что многим из нас не хватает беды, которая бы помогла нам стать человечнее и понять что-то важное. Будут мысли — пишите.

Все материалы рубрики "Разговор по душам"
 

Максим Стефанович
Фото: agrarnik.ru
«Читинское обозрение»
№43 (1683) // 20.10.2021 г.



Вернуться на главную страницу