…Осенняя улица. Комиссариат полиции. К его воротам подъезжает авто. Инспектор, за ним и усатый комиссар полиции выводят из авто элегантно одетого господина в шляпе и наручниках. Навстречу по тротуару прогуливается пожилой господин с белым пятнистым догом. Арестованный вдруг радостно оживляется. «Негр!» — восторженно кричит он, указывая на прохожего — обычного белого европейца в пальто и шляпе-котелке. «Негр! …Вот алиби, пан комиссар!» — арестованный радостно устремляется назад к авто.
Усатый комиссар в недоумении, но всё же следует за паном в наручниках. «Это наверняка будет лучшее в мире алиби! — торжествуя, восклицает арестованный. — Не хотел бы я быть на вашем месте, комиссар… Едем!». Авто разворачивается и …
…В темноте зала хохот. Зрители уже догадываются, что произойдёт далее, но от этого становится ещё смешней… Там, за темнотой хохочущего польского кинозала 1982 года, после в сотнях и тысячах залов других стран, ну а затем, в 1985-м, и в переполненных кинотеатрах СССР идёт «картина-ограбление» и комедия в одном «флаконе» пока малоизвестного Юлиуша Махульского под названием «Ва-банк», коей ныне исполнилось юбилейных 40 лет. Сегодня в «Синескопе» продолжение истории появления этого блистательного кино-гоп-стопа, его «подельников» и компании… На чём остановились в прошлый раз? На отборе актёров? Ну, что? Понеслись далее и теперь место…
В фильме всего три женских роли. Две из них главные:
Марта Рыхлинская — вдова убитого по заказу Крамера друга Квинто-музыканта. На эту роль была приглашена популярная польская Эва Шикульска, работающая и в фильмах производства СССР («Звезда пленительного счастья» 1975 — Полина Гебль-Аненнкова, «Объяснение в любви» 1977, «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» 1980).
Наталья — невеста Мокса, так изящно и даже эротично, в качестве приманки, вскружившая голову мошеннику Крамеру. Эту роль Махульский предложил 22-летней дебютантке в большом кино Эльжбете Зайонцувной…
В середине лета 1981 года начались съёмки «Ва-банка».
Началом картины должна была стать мрачная сцена гибели друга Квинто — Тадеуша Рыхлинского, с которым он когда-то играл в джаз-оркестре. Рыхлинского, покуда он смотрел выступление труппы уличных циркачей, подкравшись сзади, коварно выбросил из окна четвёртого этажа нанятый банкиром Крамером наёмный убийца.
«Юлиуш, да ты с ума сошёл, что ли? — возмутился наставник молодого режиссёра — дебютанта в большом кино, глава студии «Кадр», на которой снимался «Ва-банк» — мэтр польского кино Ежи Кавалерович. — У тебя же, чёрт возьми, хотя и криминальная, но комедия, а не убойный, прости господи, триллер какой! Этот мрак всему фильму такой тон задаст, что…». В конечном итоге Махульский внял опытному наставнику и начал картину с изящного ограбления ювелирного магазина молодыми перспективными братьями — жуликами Моксом и Нутой. И не прогадал — эта сцена дала всему фильму подходящее криминально-комическо-авантюрное настроение.
Гоп-стоп неизвестный. Любопытная кино-ва-банк-улика. Мало кому известно, но в «Ва-банке», кроме ограбления ювелира и главного «гоп-стопа» фильма-«потрошения» банка негодяя Крамера имелся ещё один и весьма залихватский «скачок», причём тоже банка, который осуществил медвежатник пан Квинто с подельником …Густавом Крамером. Да-да. С банкиром, который тогда им ещё не был, но был уже на крючке полиции, поскольку попался на финансовых махинациях и решил в обмен на свою свободу выдать знаменитого и неуловимого взломщика сейфов. Заканчивалась эта сцена-флэшбек грустно — взломщика накрывала полиция. Квинто получает 6 лет, а Крамер… Однако этот эпизод так и не был снят — остался только на страницах сценария. Почему? Да всё от того, что начинающий сценарист-режиссёр так ничего и не смог придумать о том, каким был человеком главный герой фильма до того, как получил свой срок.
Удивительно, но, несмотря на великолепный «заводной» «криминально-грабительский» сюжет, в «Ва-банке» каких-либо сногсшибательных трюков, нередко присущих подобным фильмам, было совсем немного, да и те актёрами выполнялись без дублёров. Впрочем, порой маленький трюк может смотреться даже эффектней большого. Так, в одной из сцен, где впервые появляется в кадре главный герой фильма, Сиделец, он идёт по тюремному коридору на выход, с личными пожитками, поверх которых лежит перевёрнутая алюминиевая миска. Вдруг миска с грохотом падает на пол. Конвоир сурово смотрит на Квинто. Тот с бесстрастным лицом поддевает ёмкость ногой и лихо закидывает её на место.
В течение съёмочного дня было проведено не менее полусотни репетиций и снято не менее двух десятков дублей. Проклятая миска то летела в сторону, то в физиономию «конвоира», а то и в самих «съёмщиков», включая голову самого режиссёра. Попробовали сделать монтажно: показать крупно лицо конвоира, затем на среднем плане ассистент за кадром бросал «ёмкость» на вещи Квинто. Отснятое проявили. Быстро смонтировали. Посмотрели. Оказалось тоже не то. Махульский-младший уже хотел плюнуть на эту затею. Но тут вспомнил об элементарном кинотрюке и … снял Махульского-старшего, забрасывающего миску ногой на стопку личных вещей обратной съёмкой (хотя и тоже не с первого дубля). Кадр стал одним из самых эффектных и узнаваемых в будущем фильме. Случались во время съёмок и абсолютные импровизации, порой доходившие до курьёза.
Однажды друг и подельник Квинто — старый весёлый авантюрист и пройдоха Датчанин — актёр Витольд Пыркош, как и его персонаж, большой любитель пошутить, побалагурить, курнуть сигарку и …принять слегка на грудь, явился на очередную съёмку под «дружеским» влиянием зелёного змия, прямиком с бурного домашнего застолья и вёл себя даже «наезжающе». А снималась финальная сцена картины, где Квинто, Датчанин, Нута, Мокс и его невеста Наталья отмечали в ресторане победу над банкиром-мошенником Крамером. Режиссёр обратил внимание на состояние опоздавшего актёра, но решил, что всё обойдётся и начал съёмки, тем более сцена-то была застольно-сидячей. Раздалась команда: «Мотор!» и… тут пьяненький пан Пыркош-Датчанин понёс какую-то околесицу, сначала о своём детстве несчастном со школьными двойками, потом проговорил несколько положенных по сценарию реплик и вдруг заявил, что, дескать, «ничего не знаю, но я должен …должен Это сделать…» и повернулся к Наталье — актрисе Эльжбете Зайонцувной. Режиссёр и оператор слегка обалдели, что забыли остановить камеру. Про Это в сценарии точно ничего не было. Чего взбрело в голову хмельному? И добродушно-распоясавшийся Пыркош — Датчанин заявил далее: «Станцевать с нашей «приманкой». И повёл Эльжбету отплясывать фокстрот. Импровизация была блестящей. Счастливый Махульский на следующий день объявил Пыркошу …благодарность и вручил …бутылку дорогого коньяка. Не предусмотренная сценарием сцена так и вошла в фильм.
Определённой долей успеха «Ва-банк» обязан своему саундтреку и известному мастеру своего дела польскому «зацепину» и «морриконе», — композитору Хенрику Кузняку. За его плечами свыше 150 работ в кино, он создал в картине Махульского неповторимый музыкальный аромат довоенной Польши и фирменный, узнаваемый ныне каждым зрителем бодрый залихватский «ва-банковско-преступный» регтайм. Сам же композитор не раз отмечал, что если бы он всё-таки решил стилизовать весь саундтрек «Ва-банка» Польши той поры, то все бы в кинозале уснули. «В то время были в моде танго, вальс, звучал аккордеон. А у меня труба орудует… И фокстроты и регтаймы бесчинствуют…».
Любопытная кино-ва-банк-музыкальная улика. Вскоре после выхода фильма многие профессиональные музыканты говорили режиссёру: «Вот же как вам повезло — в главной роли настоящий виртуоз-трубач». Или: «Почему ваш отец не концертирует?». Когда Юлиуш отвечал, что папа … сроду не играл ни на духовых, ни на прочих инструментах (в юности, правда, пытался выколачивать на ударных), ему никто не верил. А всё от того, что актёр научился так убедительно раздувать свои щёки и давить вентили инструмента, что во время просмотра фильма даже и мысли не возникает усомниться, что в кадре играет профессиональный джазовый музыкант.
Съёмки фильма завершились в конце 1981 года, а в марте 1982-го криминальная комедия дебютанта в большом кино 26-летнего Юлиуша Махульского вышла в родной стране и сорвала «банк» в виде оглушительного успеха.
Курьёзная кино-ва-банк-криминальная улика. В начале 1990-х годов в Польше, в том числе и непосредственно в Варшаве успешно орудовала вполне реальная шайка, лихо вскрывавшая богатые квартиры, проникая туда через встроенные мусоропроводы. И всё-таки однажды фортуна отвернулась, и преступники были взяты с поличным. Среди похищенных вещей у них была обнаружена кассета с фильмом «Ва-банк». Во время допроса «домушники» признались, что перед каждым выходом на «дело» вдохновлялись просмотром этой картины, а кассету носили всегда в качестве талисмана. Узнав об этом, Махульский в одном из интервью поведал, что ему польстило такое признание «профи».
…вышел по ряду причин только в октябре 1985 года, что не помешало ему снискать не меньший триумф с аншлагами, чем в Польше и других странах. Картина стала не менее «народной», чем, скажем, знаковые фильмы Гайдая и была «разобрана» на цитаты, что является определённым признаком «культовости» фильма. Чего стоила одна знаменитая, Та Самая фраза! В финале элегантный, суровый Квинто смотрит на беснующегося в наручниках, окончательно арестованного Крамера. Бывший банкир замечает своего врага. Квинто молча тянет себя за ухо и даже не произносит фразу, но зрители в зале её чётко слышат: Ucho ze śledzia! И бывший медвежатник, а ныне вновь джазовый трубач впервые за весь фильм слегка улыбается:
Далее — титры и звучит Та Самая музыка.
Все материалы рубрики «Синескоп»
Сергей Балахнин,
режиссёр, киновед
Иллюстрации автора
«Читинское обозрение»
№46 (1738) // 16.11.2022 г.
0 комментариев